Когда человек, признающий жизнью
личное существование, находит причины своего личного страдания в своем личном заблуждении, — понимает, что он заболел оттого, что съел вредное, или что его прибили оттого, что он сам пошел драться, или что он голоден и гол оттого, что он не хотел работать, — он узнает, что страдает за то, что сделал то, что не должно, и за тем, чтобы вперед не делать этого и, направляя свою деятельность на уничтожение заблуждения, не возмущается против страдания, и легко и часто радостно несет его.
Неточные совпадения
«По отношению к действительности каждый из нас является истцом, каждый защищает интересы своего «я» от насилия над ним. В борьбе за материальные интересы люди иногда являются
личными врагами, но ведь жизнь не сводится вся целиком к уголовному и гражданскому процессу, теория борьбы за
существование не должна поглощать и не поглощает высших интересов духа, не угашает священного стремления человека познать самого себя».
— Истина буддизма в аксиоме: всякое
существование есть страдание, но в страдание оно обращается благодаря желанию. Непрерывный рост страданий благодаря росту желаний и, наконец, смерть — убеждают человека в иллюзорности его стремления достигнуть
личного блага.
— «Человечество — многомиллионная гидра пошлости», — это Иванов-Разумник. А вот Мережковский: «Люди во множестве никогда не были так малы и ничтожны, как в России девятнадцатого века». А Шестов говорит так: «
Личная трагедия есть единственный путь к субъективной осмысленности
существования».
Ночуя в одной комнате с человеком, коего мог он почесть
личным своим врагом и одним из главных виновников его бедствия, Дубровский не мог удержаться от искушения. Он знал о
существовании сумки и решился ею завладеть. Мы видели, как изумил он бедного Антона Пафнутьича неожиданным своим превращением из учителей в разбойники.
Я довольно нагляделся, как страшное сознание крепостного состояния убивает, отравляет
существование дворовых, как оно гнетет, одуряет их душу. Мужики, особенно оброчные, меньше чувствуют
личную неволю, они как-то умеют не верить своему полному рабству. Но тут, сидя на грязном залавке передней с утра до ночи или стоя с тарелкой за столом, — нет места сомнению.
Все это разрозненные, отдельные впечатления полусознательного
существования, не связанные как будто ничем, кроме
личного ощущения.
Жажда
личного спасения стала основным мотивом истории, и временное непонимание смысла истории, смысла земного
существования человечества во времени стало как бы исполнением этого смысла.
Идея общего блага равно чужда и глупому человеку, и тупоумцу, но последний уже дошел до понимания
личного блага и, следовательно, получил определенную цель для
существования.
Бывают
существования, с
личной точки зрения, очень мучительные, почти невозможные, но, с точки зрения исследования и выводов, полные изумительнейших откровений.
Но говорящие таким образом прежде всего забывают, что существует громадная масса мещан, которая исстари не имеет иных средств
существования, кроме
личного труда, и что с упразднением крепостного права к мещанам присоединилась еще целая масса бывших дворовых людей, которые еще менее обеспечены, нежели мещане.
И потому, как бы мы ни скрывали это от себя, мы не можем не видеть, что смысл жизни нашей не может быть ни в нашем
личном плотском
существовании, подверженном неотвратимым страданиям и неизбежной смерти, ни в каком-либо мирском учреждении или устройстве.
Допустим, что он неразвит, что связь, существующая между его
личным интересом и интересом общим, ускользает от него; но ведь об этой связи напомнит ему сама жизнь, делая тревогу и озлобление непременным условием его
существования."Хищник" — это дикий в полном значении этого слова; это человек, у которого на языке нет другого слова, кроме глагола"отнять".
В связи с реформой 1861 года посессионные крестьяне были освобождены от
личной зависимости, но многие крестьяне, обеспечивавшие себя работой на предприятии только частично, остались после реформы без средств
существования...
Ведь если бы только люди, не признающие духовной жизни, делали те выводы, которые неизбежно следуют из одного телесного миросозерцания, то люди, понимающие свою жизнь только как
личное, телесное
существование, ни минуты не оставались бы жить.
Можно глубже сказать: бытие есть отчуждение и объективация, превращение свободы в необходимость, индивидуального в общее,
личного в безличное, торжество разума, потерявшего связь с человеческим
существованием.
Если Бог есть Личность, а не Абсолютное, если Он не только essentia, но и exitentia, [Сущность…
существование (лат.).] если в нем раскрывается
личное отношение к другому, к многому, то Ему присуще страдание, то в Нем есть трагическое начало.
Коллектив начинает играть роль церкви, с той разницей, что церковь все-таки признавала ценность личности и
существование личной совести, коллективизм же требует окончательно экстериоризации совести и перенесения её на органы коллектива.
Достоинство конкретного существа, человеческой личности определяется совсем не идеальным универсумом в ней, которому она подчинена, а именно конкретным, индивидуально-личным
существованием, индивидуально-личной формой раскрытия универсума внутри.
Наступает время и наступило уже, когда обман, выдающий отрицание — на словах — этой жизни, для приготовления себе будущей, и признание одного
личного животного
существования за жизнь и так называемого долга за дело жизни, — когда обман этот становится ясным для большинства людей, и только забитые нуждой и отупевшие от похотливой жизни люди могут еще существовать, не чувствуя бессмысленности и бедственности своего
существования.
Ложная наука, взявшая за исходную точку отсталое представление о жизни, при котором не видно то противоречие жизни человеческой, которое составляет главное ее свойство, — эта мнимая наука в своих последних выводах приходит к тому, чего требует грубое большинство человечества, — к признанию возможности блага одной
личной жизни, к признанию для человека благом одного животного
существования.
Новая духовность понимает дух не как отрешенность и бегство из мира, покорно оставляющее мир таким, каков он есть, а как духовное завоевание мира, как реальное изменение его, не объективируя дух в мировой данности, а подчиняя мир внутреннему
существованию, всегда глубоко
личному, разрушая призраки «общего», т. е. совершая персоналистическую революцию.
Судьба мира и человека трагична вследствие этого коренного дуализма истины и полезности, субъективного,
личного духа и духа «объективного», общего, дуализма
существования и объективации.
Его разбитое
существование поддерживала мысль, что Ирена кем-нибудь увлечется и согласится на окончательный разрыв. Он возлагал надежду на поездку в Варшаву, он не отказывал ей в деньгах, даже сокращая
личные расходы. Он думал, что она там, среди своих соотечественников, встретится с кем-нибудь, кто заставит ее забыть о нем, оставит его в покое. Он готов был ее обеспечить половиной своего состояния… Он даже сказал ей это.